chispa1707

Производимые селом (в 19 веке это 91-95% населения) продукты питания в качестве платежного эквивалента не годятся, - сложно хранить: зерно горит, мясо портится. Суммарный объем производимых продуктов питания не должен превышать некой границы, за которой хранение излишков становится дороже, чем вырастить новый урожай. В горных районах Индии сохранился праздник, сопряженный с регулярным массовым забоем скота - пастбищ мало, а вывезти все излишки невозможно. Продуктов питания нужно ровно столько, сколько можно съесть, плюс аварийный запас, поэтому экспоненциальный рост здесь и не нужен, и невозможен.
.
В сходном положении производящие промтовары города; отсюда и средневековые цеховые квоты: не надо ковать 10 тысяч серпов, если селу требуется только 8 тысяч. Это оборачивается прогрессом: ремесленники начинают вбивать сэкономленные человеко-часы в красоту, в усложнение технологий, но в целом промтовары и продтовары находятся в ценовом и количественном равновесии, потому что пропорции между селянами и горожанами в античности и в средневековье устойчивы. Нет и не может быть крупного запаса промтоваров, который ты мог бы сбыть в любую минуту. Поэтому и промтовары не становятся универсальными платежными эквивалентами.
.
Великолепные кандидаты в эквиваленты соль и металлы: нужны всем, хранятся вечно, но и здесь есть пределы насыщения рынка. Сами по себе соль и металлы эквивалентами не станут; их следует давать и принимать под что-то, а рынки промтоваров и продтоваров, в принципе, всегда сбалансированы. И под что их давать и принимать? Мой ответ: прежде всего, под обязательства значимых кланов и персон.
.
Как-то пришел к выводу, что единственное, что имеет значение, - договоренности людей и групп. Именно договоры о партнерстве, об общем понимании терминов и процессов постепенно выстраивают сначала союзы племен, затем - государства, а затем и единое человечество. Деньги сильны тем, что есть сквозная договоренность принимать их как средство платежа. Стоит 15 % населения начать отказываться от этой договоренности, и любая финансовая система обвалится. Поэтому языческий храм, в котором заключают сделки, оставляют залоги и задатки и берут кредиты, это реальный эпицентр формирования единого организма цивилизации.
.
И вот договоренности это как раз то, что может вопроизводиться в любом количестве, расти по экспоненте, и ничего за это никому не будет. Напротив, каждая договоренность (неважно, какого содержания) делает тело цивилизации все прочнее и все устойчивее. И под эти договоренности можно оставлять, сколько угодно соли и металлов в качестве залога и задатка. Более того, здесь сразу же возможны самые бесстыдные спекуляции: никто ведь не знает, кто и насколько сильно одолжился у ростовщиков. Рынок товаров просчитывается легко, а вот рынок финансовых союзов может выкидывать довольно причудливые коленца.
.
По сути, уже в античности параллельно работают два рынка: обеспеченный оборотом промтоваров и продтоваров стабильный товарный рынок и обеспеченный платежными эквивалентами глубоко спекулятивный рынок договоров властьимущих.
.
О чем эти договора? Прежде всего, это политические союзы. Вася с Колей против Яши с Ёсей, Яша с Васей против Ганса с Фрицем и Вася с Фрицем против Мурата и Булата, - как-то так. Причем, воюют не крестьяне и не города, воюют стоящие за сетями городов главные финансовые и юридические регуляторы - храмы. Именно здесь, в ростовщическом (на деле, сверхважном) начале - корни межрелигиозных разногласий современности. Церкви испытывают фантомные боли прошлого и невольно продуцируют эту свою историческую боль на нас. Не было конфликта между крестьянами (95 % населения), стоявшими под Васей, и крестьянами, стоявшими под Муратом, но сами эти два церковника - Вася и и Мурат - враждовали не на шутку - за право спускать цены на зерно и баранину нам.
.
Пожалуй, это основное.