Занимался вопросом и сделал вывод, что для петербургской знати начала 19-го века французский был родным. Это вполне увязывается с версией, что Пушкин до 10-летнего возраста не знал русского. Конечно, сие никак не укладывается в привычную канву, но видится именно так.
Что касается второй половины 19-го века - как раз времена Толстого и Достоевского - "салонный французский" уже смотрится несколько гротескно, пафосно. То есть, "иностранный язык" использовался исключительно для того, чтобы обозначить определённый сословный или родовой статус или того хуже - превосходство над собеседником. Герои Толстого французский знают, но общаются на нём неохотно, только по необходимости. Не означает ли это, что повседневная языковая практика к этому периоду уже утрачена?

Данное "увлечение" с идеей нацпроектов не склонен связывать по причине непреодолимой сложности "языкового переучивания". Что легко даётся детям, невообразимо сложно в зрелом возрасте. Ни мода, ни законодательные рычаги здесь не могут сыграть сколь-нибудь значимой роли - правила пишут взрослые, уже сформированные и достаточно косные.